Я преисполнена беспокойным желанием заткнуться, замкнуться, отойти подальше ото всех, кто говорит-говорит-говорит, да только всё без толку. Даже оставшись в одиночестве, я уже беспокоюсь о том, что завтрашний день вновь принесёт с собой очередную сорочью трескотню, в которой так трудно не оставить и своего птичьего голоса, звука, слова... Мне никогда не удастся объяснить, почему разговоры этих взрослых, адекватных и даже умных девиц вызывают такое сильное внутреннее (и стремящееся стать внешним) отторжение, но оно есть, и неизвестно, имеется ли способ искоренения или хотя бы замедления темпов его ветвистого разрастания во все мыслимые и немыслимые стороны света. Только заткнуться, замкнуться, отойти от них подальше.
Зато в дом привнесено немного поэтичности - бубенцы и колокольцы, сиречь штуки такие, которые следует вешать над входной дверью, чтобы они своим звуком возвещали о гостях, о другах и недругах. Да и просто о сквозняках, о дуновениях ветра в летнюю пору распахнутых окон, о неуклюжих движениях выдающих себя неорганических существ. Одна в подарок Галарине, которая - я на это надеюсь - сама будет звенеть, как хрустальный колокольчик, придя в восторг и упиваясь волшебными звуками. Ну а судьба второй штуки ещё не решена, ибо неясно, куда её повесить так, чтобы она никому не мешала и звенела настолько нечасто и нередко, может быть, даже вовремя, чтобы всегда была в радость, а не в раздражение.
А классная всё-таки книжка, это "Сто лет одиночества". Отрада моя преночная-предсонная, ах.